Июль — август, вторая половина

«Всякая строчка великого писателя становится драгоценной для потомства, — заметил Пушкин в статье. — Мы с любопытством рассматриваем автографы, хотя бы они были не что иное, как отрывок из расходной тетради или записка к портному об отсрочке платежа. Нас невольно поражает мысль, что рука, начертавшая эти смиренные цифры, эти незначащие слова, тем же самым почерком и, может быть, тем же самым пером написала и великие творения, предмет наших изучений и восторгов».

Пушкин подчеркивал, что отраженные в переписке черты характера Вольтера — «его притязания, его слабости, его детская раздражительность» — не должны вызывать осуждения. «Мы охотно извиняем его и готовы следовать за всеми движениями пылкой его души». Не это, по мнению поэта, могло повредить Вольтеру «в нашем воображении», а то, что «во все течение долгой своей жизни» писатель не сумел сохранить достоинство. Последний период пребывания Вольтера при прусском дворе вызвал горестные раздумья Пушкина: его собственное положение при дворе Николая I оказывалось не менее унизительным и, по мнению многих исследователей, почти безысходным. Поэт не имел возможности отвергнуть «своенравные милости» Николая, хотя отчетливо сознавал, что «настоящее место писателя есть его ученый кабинет и что <…> независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы».

Статья о Вольтере опубликована в третьем номере журнала «Современник».

В Мемориальном музее-квартире А. С. Пушкина, в кабинете на рабочем столе среди копий бумаг поэта — набросков, писем, черновиков — представлена обложка к рукописи статьи «Вольтер», на которой изображен профиль французского мыслителя.

Обложка к рукописи статьи «Вольтер»
А. С. Пушкин
1836
Бумага, чернила
Копия белового автографа