5 февраля (24 января по ст. ст., воскресенье)

Сахаров вспоминал: «Пушкин сидел на стуле; на полу лежала медвежья шкура; на ней сидела жена Пушкина, положив свою голову на колени мужу. <…> Это было в воскресенье; а через три дня уже Пушкин стрелялся. Здесь Пушкин горячо спорил с Якубовичем, и спорил дельно. Здесь я слышал его предсмертные замыслы о Слове Игорева полка — и только при разборе библиотеки Пушкина видел на лоскутках начатые заметки. Тогда же Пушкин показывал мне и дополнения к Пугачеву, собранные им после издания».

Гости оставались у Пушкина до третьего часа дня. Лукьян Якубович рассказывал, что в тот день «Пушкин был очень сердит и беспрестанно бранил Полевого за его Историю, ходил скоро взад и вперед по кабинету, хватал с полки какой-нибудь том… и читал…».

Историк литературы С. П. Шевырев, с которым поэт также беседовал о своей работе над «Словом о полку Игореве», вспоминал, что Пушкин помнил «Слово» наизусть от начала до конца, готовил к нему комментарий; «оно было любимым предметом его последних разговоров».

Вечером Пушкин с женой у князей Мещерских. В письме брату от 27 января С. А. Карамзина рассказывала: «В воскресенье у Катрин [княгини Е. Н. Мещерской — сестры рассказчицы] было большое собрание без танцев: Пушкины, Геккерны (которые продолжают разыгрывать свою сентиментальную комедию к удовольствию общества. Пушкин скрежещет зубами и принимает свое всегдашнее выражение тигра, Натали опускает глаза и краснеет под жарким и долгим взглядом своего зятя, — это начинает становиться чем-то большим обыкновенной безнравственности; Катрин [супруга д’Антеса] направляет на них обоих свой ревнивый лорнет, а чтобы ни одной из них не оставаться без своей роли в драме, Александрина [свояченица Пушкина — А. Н. Гончарова] по всем правилам кокетничает с Пушкиным, который серьезно в нее влюблен и если ревнует свою жену из принципа, то свояченицу — по чувству. В общем всё это очень странно, и дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных)». Как заметила А. А. Ахматова, именно в эти дни в свет была пущена сплетня о якобы близких отношениях между Пушкиным и Александрой Гончаровой. О надуманности этого сюжета см.: Седова Г. М. «Ему было за что умирать у Черной речки» (СПб., 2013).

В тот же вечер А. О. Россет застал Пушкина у Мещерских за игрой в шахматы с хозяином дома. «Ну что, вы были в гостиной; он уж там, возле моей жены?» — сказал поэт Россету, не желая называть д’Антеса по имени.

И. И. Лажечников, приехавший в Петербург по служебным делам, дважды, 24-го и 25-го января, заходил к Пушкину, «чтобы поклониться ему, но оба раза не застал его дома».

В этот день под заклад А. П. Шишкину отдано столовое серебро А. Н. Гончаровой, за которое получено 2200 рублей ассигнациями. Считается, что часть этой суммы ушла на оплату пистолетов, приобретенных в оружейном магазине А. Куракина накануне поединка.

В Мемориальном музее-даче А. С. Пушкина представлен портрет Е. Н. Мещерской — копия Е. Б. Барсуковой с утраченной работы К. В. (К. И.) Барду.

В фондах Всероссийского музея А. С. Пушкина хранится живописный портрет И. И. Лажечникова работы А. В. Тыранова. Слева внизу: «АТ [монограмма]. 1834 г.». Портрет находился в собрании А. Е. Носа — действительного члена Общества любителей российской словесности, одного из устроителей Московской юбилейной Пушкинской выставки 1899 года.

Екатерина Николаевна Мещерская (1806–1867)
Е. Б. Барсукова с оригинала К. В. (К. И.) Барду 1830-х гг.
1916, Россия
Холст, масло

---

Иван Иванович Лажечников (1792–1869)
А. В. Тыранов
1834, Россия
Холст, масло