27–28 ноября (15–16 ноября по ст. ст.)

Пушкин не получил приглашение от императрицы, поскольку все еще находился в трауре по покойной матери. Н. Н. Пушкина должна была отправиться на бал одна без мужа. Императрица рассказывала в письме к своей подруге графине С. А. Бобринской, что бал удался, и жена поэта «казалась прекрасной волшебницей в своем белом с черным платье. — Но не было той сладостной поэзии, что на Елагином».

По мнению Г. М. Седовой, в тот же день, перед балом могло состояться свидание д’Антеса с Н. Н. Пушкиной на квартире у Идалии Полетики. Узнав накануне, 14 ноября, что вопрос о его женитьбе на Е. Гончаровой решен, кавалергард мог предпринять последнюю попытку переговорить с женой поэта, чтобы понять, как будут складываться их отношения после его свадьбы, когда они станут родственниками. Нежелание Пушкиной уступить ему привело кавалергарда в бешенство. В разговоре с графом В. А. Соллогубом 16 ноября он назвал ее жеманницей, а 15 ноября, сразу после свидания, написал Пушкину колкое письмо, требуя немедленной личной встречи для объяснения причин отказа поэта от поединка: «Я, прежде чем вернуть вам ваше слово, желаю знать, почему вы изменили намерения, ибо я никому не поручал давать вам объяснения, которые я предполагал дать вам лично». Кавалергард делал вид, что не знает о переговорах, которые вел от его имени барон Геккерн, обещавший Пушкину, что д’Антес женится на Е. Гончаровой, если поединок не состоится. Письмо д’Антеса обострило ситуацию и едва не привело к поединку. В конспективных заметках Жуковского об этом сказано: «Письмо д’Антеса к Пушкину и его бешенство. Снова дуэль».

Письмо кавалергарда доставлено Пушкину днем 16 ноября. Его привез виконт Оливье д’Аршиак, которому поэт сообщил, что завтра пришлет к нему своего секунданта. В пятом часу вечера Пушкин с женой и свояченицами на дне рождения Е. А. Карамзиной. Сидя за столом, поэт наклонился к В. А. Соллогубу со словами: «Ступайте завтра к д’Аршиаку. Условьтесь с ним только о материальной стороне дуэли. Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь».

Около одиннадцати вечера 16 ноября Пушкин один, без жены, оправился на раут в дом австрийской посланницы графини Д. Ф. Фикельмон. Там он встретил д’Антеса, которому «сказал несколько более чем грубых слов», о чем рассказал на другой день Соллогубу: «Я сказал ему, что плюю на него». Свояченице Е. Гончаровой Пушкин запретил разговаривать с д’Антесом. По свидетельству В. А. Соллогуба, Гончарова появилась на рауте в белом платье невесты, тогда как все дамы были в черном по случаю траура при дворе. В рассказах современников об этом рауте шокирующее белое платье Гончаровой никем более не упомянуто. По мнению Г. М. Седовой, Соллогуб в своих поздних воспоминаниях смешал два события: раут у Фикельмон и бал следующего дня (17 ноября) у Салтыковых, на котором помолвка была объявлена.

В фондах Всероссийского музея А. С. Пушкина хранится акварельный портрет Н. Н. Пушкиной работы В. И. Гау. Ранее портрет находился в усадьбе князей Вяземских Остафьево.

Наталья Николаевна Пушкина (1812–1863)
В. И. Гау
1842–1843, Санкт-Петербург
Картон бристольский, акварель