Выставка «Психогеография Петербурга». Графика Ольги Васильевой

Режим работы выставки: вторник-пятница с 14:00 до 17:00.

Термин «психогеография» в середине ХХ века придумали французские философы и социологи, которые изучали воздействие городской среды на эмоции и поведение индивидуумов. В 2022-2023 годы Ольга Васильева создала большую серию рисунков, посвященную сугубо личному восприятию и переживанию неожиданных обликов города. Избранные сюжеты вошли в папку литографий «Психогеография Петербурга», которая была отпечатана в мастерской Алексея Баранова. Но «самый фантастический город на земле» не отпускал художника, новые места и новые персонажи — Барклай де Толли, Достоевский, Сахаров, тени Сенной и Апрашки, суета на Пяти углах — рождали новые эмоции и требовали воплощения на бумаге. В 2024 году О.Васильевой была создана вторая папка литографий.

На выставке представлены литографии из двух папок «Психогеография Петербурга» (2023 и 2024), а также рисунки, линогравюры и гравюры на картоне, посвященные городу Пушкина, Гоголя, Достоевского.

В русской литературе не сложно найти начатки «психогеографии».

Психогеографию Петербурга — как личную драму, связанную с конкретным местом города — находим уже у Пушкина. Парадоксален его «Медный всадник» (1833). Вступление к «петербургской повести» выдержано в духе державной оды новой столице и ее создателю:

«Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид…»

И совсем другие настроения рождаются у главного героя на Сенатской площади у памятника Петру I, который характеризуется уже как «горделивый истукан»:

Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!

Убитый горем Евгений (наводнение отняло у него невесту) виновником трагедии видит беспощадного царя. Медному всаднику, который теперь олицетворяет злого царя, адресована его угроза: «Ужо тебе!» Здесь впервые возникает связка личной эмоции — да еще столь сильной, драматичной — с конкретной локацией в городе.

Петербург Гоголя и Достоевского — это уже сплошь психогеография.

Ольга Васильева родилась в Самаре, городе на Волге, закончила московский ВГИК, с 2006 года живет в Петербурге на Васильевском острове. Город осваивает пешком, дрейфуя между домом на улице Репина, мастерской на 18 линии, печатней на улице Правды, Союзом художников на Большой Морской... В основе ее творчества лежат глубоко личные переживания города, который она заново открывает для себя без оглядки на сложившиеся авторитеты и стереотипы. А петербургские дожди, хмарь и «метельки» (любимое слово художника) рождают подчас неожиданно-страшные образы: «Почти поверилось, что пришла весна. Но вдруг, подошли белые тучи и повалил снег. Враз всё стало белым: мокрый снег налип на деревья, на ограды и памятники, закрыл дороги и землю. Всё тёмное стало белым. На Медном всаднике накинуто белое покрывало. Слоем снега как маской закрыта морда коня. На коне всадник тоже в белой маске снега. Человек без лица. Он не видит ничего вокруг себя. Медного всадника принято бояться, он грозный, можно заглянуть ему в лицо и ужаснуться как бедный Евгений. Но этот образ без лица гораздо-гораздо страшнее. С ним невозможен человеческий контакт. Это уже не человек, а бездушный знак».

Пушкинский Петербург, герои Пушкина сопутствуют художнику, и чаще других — Медный всадник. То он руководит демонтажем новогодних елок: «Убрать елки! Прекратить праздник!» То мрачно взирает на угрозы Евгения. То, закованный в металл реставрационных лесов, вызывает искреннее человеческое участие: «Петя, держись!»

«Пушкин в моей реальности, — признается художник, — присутствует и живёт той жизнью, которой может быть и не жил, обрывками стихов, персонажами произведений. И эти ощущения связаны с городом, с разными его локациями, с разными проявлениями пространства Петербурга и даже временами года. Город в июне, в период белых ночей, как мне кажется, равен Пушкину. Равен его гармоничному радостному и прекрасному слову. «И не пуская тьму ночную...» В суете города, иногда прорываются неожиданные мысли: «Пушкин любил ходить пешком». Вот я сейчас иду куда-то и Пушкин, говорят, любил ходить и ходил на большие расстояния. И, кажется, на какое-то мгновение он идёт рядом. На Чёрной речке почти всегда вспоминаю что стреляли. Потом, Мойка, 12, морошка. Почему я думаю про эту морошку?»

Знаковой работой серии «Психогеография Петербурга» стал «Страх дырки в мосту Лейтенанта Шмидта». «Мосты, по которым хожу с острова и на остров, — рассказывает художник, — вызывают мистический трепет, они как связь между мирами. Рисовать эту среду для меня способ как-то адаптироваться в пространстве, наладить дружбу и понять Петербург… В итоге, рисую то, что эмоционально зацепило, свою внутреннюю географию Петербурга, наполненную эмоциями и переживаниями. Изображение Города как совмещение внутренней и реальной географии, способ понять окружающее пространство».

Само название работ О. Васильевой приобретает роль символа — квинтэссенции чувственного восприятия объекта. В один ряд со «страхом дырки» можно поставить работу «Колоннада Казанского собора пережевывает линию Невского проспекта». «Вектор движения Невского проспекта настолько сильный, — поясняет автор, — что ни одна пересекающая улица, ни один канал не сбивают и не побеждают его. Полукруг колоннады Казанского распахивается и преобразует пространство. Пасть колоннады, отражаясь в водах канала, бесконечно пережёвывает прямую Невского, фрагментирует, откусывает домики, поток человечков и машин».

Искусствовед Николай Кононихин

Ольга Васильева: «Пушкин присутствует в моей реальности»

Пушкин в моей реальности присутствует и живёт той жизнью, которой может быть и не жил, обрывками стихов, персонажами произведений. И эти ощущения связаны с городом, с разными его локациями, с разными проявлениями пространства Петербурга и даже временами года. Город в июне, в период белых ночей, как мне кажется, равен Пушкину. Равен его гармоничному радостному и прекрасному слову. «И не пуская тьму ночную...»

В суете города, иногда прорываются неожиданные мысли: «Пушкин любил ходить пешком». Вот я сейчас иду куда-то и Пушкин, говорят, любил ходить и ходил на большие расстояния. И, кажется, на какое-то мгновение он идёт рядом. На Чёрной речке почти всегда вспоминаю что стреляли. Потом, Мойка, 12, морошка. Почему я думаю про эту морошку?

В моём пространстве города герои произведений Пушкина так же реальны, как и он сам. Кажется, можно встретить персонажей вымышленных. Вижу бедного Евгения, грозящего кулаком Медному всаднику, иду смотреть волнующуюся Неву и представляю, как в том 1824 году она выходит из своих берегов.

Вход на выставку по бесплатным билетам.

---